Мoжнo вывиxнуть языки и слoмaть жизни, срaвнивaя дoстoинствa и нeдoстaтки рaзныx пoлитичeскиx систeм (и нeкoтoрыe псeвдoнaуки врoдe политологии превратили это в предмет специализации), но критерий истины прост и очевиден: кому и с какой эффективностью служит государство в рамках той или иной политической системы.

Иногда жизнь буквально навязывает подобные сравнения, да так, что от них невозможно отвернуться.

фото: pixabay.com

Некоторое время назад правительство Башара Асада освободило от налогов иранский бизнес, работающий на территории Сирии, в благодарность за помощь, оказываемую Ираном в войне против организованной США агрессии международного терроризма.

Российский бизнес никаких системных преференций не получил, и это ни у кого (в том числе и в Сирии) не вызывает ни малейшего удивления. Ведь за наших предпринимателей в отличие от иранских (не говоря, само собой, об американских и европейских) просто некому просить. Если иранский бизнес опирается на действенную поддержку Исламской Республики Иран (так, на его поддержку только в соседнем Ираке выделено полмиллиарда долларов), правительство которой и обратилось с соответствующей просьбой (а точнее, рекомендацией) к правительству Сирии, то российский бизнес, насколько можно судить, всячески подавляется и изничтожается либеральным кланом, контролирующим социально-экономическую сферу.

Современный либерализм служит глобальным спекулятивным монополиям, противостоящим производству и национальному бизнесу как таковым. Россия (как и Сирия и весь мир) рассматриваются в этом ключе как пространство для спекуляций, которое не имеет права на собственные интересы и собственную конкурентоспособность. Поэтому правительство Медведева и Банк России, насколько можно судить, занимаются (при всех исключениях из правил, вызванных потребностями саморекламы, обороноспособности и обогащения) в целом уничтожением, а не развитием российской экономики. Это касается и российского бизнеса, в том числе и в Сирии.

Исключением из правила являются корпорации, прямо связанные с теми или иными привластными либералами, но они не могут работать в Сирии, так как ее существование противоречит интересам хозяина всех либералов мира — США.

МИД же России стремительно возвращает себе репутацию «похоронной конторы», честно заслуженную им в докрымские времена. Похоже, он просто не подозревает о своих обязанностях по поддержке отечественной экономики и, в частности, по продвижению российского бизнеса за рубежом.

Самое яркое проявление антироссийской политики правящих Россией либералов — последовательное прощение внешних долгов. Даже безнадежный долг — мощный инструмент влияния, позволяющий если и не подчинить своим интересам ту или иную страну, то существенно корректировать ее политику в своих интересах, в том числе и извлекая из нее значительные доходы.

Поэтому Запад практически не прощает долги: он сознает откровенное безумие отказа от влияния. Даже в условиях опасного для самих кредиторов банкротства должника (крупнейшие примеры — Аргентина во второй половине нулевых годов и Греция в 2012-м) он идет лишь на реструктуризацию, не снимающую должника с крючка, но лишь укрепляющую его зависимость. Списание половины внешнего долга Польши в 1991 году было вознаграждением за «шоковую терапию» и условием передачи польской экономики под контроль крупных корпораций Запада.

Российское же государство под откровенно вздорными предлогами или вовсе без них проводит строго противоположную политику последовательного и интенсивного разбазаривания имеющихся активов в виде долгов других стран.

Сейчас уже забыто, что в начале 90-х, когда Россия приняла на себя все обязательства и активы Советского Союза, наш внешний долг составлял 96,6 млрд долл. (и возник он в основном в результате коррупции горбачевских чиновников, в том числе из-за заведомо неадекватных условий взаиморасчета стран бывшего СЭВ), а внешний долг других стран перед Россией — около 150   млрд. Причем среди должников были и весьма платежеспособные, успешно развивающиеся страны вроде Вьетнама.

В 90-е годы масштабы списания долгов были невелики. В 1992   году Россия простила Никарагуа 2,6   млрд из 3,1   млрд долл. ее государственного долга: так США за наш счет поощрили пришедшее там на смену сандинистам правое правительство. А   в 1996   году Анголе, где тогда под руководством США шел (вскоре сорванный) мирный процесс, Россия простила 3,5   млрд из 5   млрд долл. долга.

Зато с конца 90-х наступила подлинная вакханалия списаний. В 1997   году Россию затащили в Парижский клуб и на нас возложили обязательство списать основную часть внешних долгов по поставкам оружия, а также внешних долгов «развивающихся» и «слаборазвитых» стран.

В результате в июне 1999 года еще не оправившаяся от дефолта Россия обязалась простить более 20   млрд долл. долгов африканским странам (и сделала это в 2000–2003 и последующих годах).

В 2000 году было списано 9,5 млрд из 11   млрд долл. Вьетнама — вероятно, чтобы найти предлог отказаться от стратегически значимой военно-морской базы в Камрани, аренда которой оплачивалась процентными платежами по прощенному долгу.

В 2001 году было прощено 3,8 млрд из 4,8   млрд долл. Эфиопии, в 2003-м — 11,1   млрд из 11,4   млрд долл. Монголии и 960   млн из 1,3   млрд долл. долга Лаоса. В 2004-м был прощен остаток долга Никарагуа — 344   млн долл. (всего ее проамериканским правительствам было прощено почти 6   млрд долл.). В ноябре 2004   года только что оккупированному США в нарушение международного права Ираку было прощено 9,8   млрд долл. из 10,5   млрд; при этом в обмен на мало что значащие обещания началось его интенсивное кредитование — и к началу 2008   года долг Ирака перед Россией вырос до 12,9   млрд долл., из которых 12   млрд снова были списаны.

В 2005 году Россия простила Сирии 9,8 млрд из 13,4   млрд долл. советского долга и 1,1   млрд из 1,3   млрд долл. долга Эфиопии; в 2006-м — долг более чем платежеспособного Алжира в 4,7   млрд долл., в 2007-м — 11,1   млрд долл. долга оккупированного США Афганистана (окончательно он был прощен в 2010 году, когда было списано еще 0,9   млрд), в 2008-м — 4,7   млрд долл. богатейшей тогда Ливии (ее международные резервы, разграбленные затем в ходе западной интервенции, оценивались в 200   млрд долл.).

В 2010 году Россия простила 168 млн долл. уже нового долга Монголии (в 2016-м — еще 174   млн), в 2012-м — 11   млрд долл. Северной Корее, в 2013-м — 500   млн долл. Киргизии, в 2014-м — более 29   млрд долл. Кубе и 0,9   млрд Узбекистану. Процесс продолжается: в текущем, 2017   году Россия простила 160   млн долл. Эфиопии и 240   млн — Киргизии, президент которой, несмотря на членство ее в Евразийском экономическом союзе (а возможно, как раз благодаря этому), не скупится на оскорбительные высказывания в адрес российского бизнеса и даже отдельных лиц.

Приведенный список явно не является исчерпывающим.

Общая сумма долгов, прощенных Россией, превышает 151 млрд долларов — и за отказ от этой астрономической суммы мы, за редкими исключениями, получали в лучшем случае ничего (а то и оскорбления и прямой отказ от сотрудничества в пользу наших геополитических противников).

На фоне этой патологической щедрости абсолютная беспощадность к россиянам, которым государство не прощает валютную ипотеку и обычные долги, отрицая отказом от гарантирования прожиточного минимума само наше право на жизнь, выглядит мерзостью. Однако и невероятная щедрость к «чужим», и зверская жестокость к «своим» легко объясняются либеральным характером власти.

Обслуживание интересов глобальных спекулянтов требует максимального ослабления влияния России в мире — и прощение долгов как уничтожение инструментов такого влияния является одним из способов решения данной задачи. Лишение огромных масс населения средств к достойному (а то и просто к) существованию не дает людям задуматься о происходящем с ними и осознать себя народом.

Таким образом, самоубийственный альтруизм, навязываемый нам государством в качестве едва ли некоей самостоятельной ценности (в стиле конфетной рекламы «Россия — щедрая душа!»), является лишь одним из либеральных инструментов грабежа и уничтожения страны.